Хан Тенгри. Грани Риска

Читать в Телеграм
Программа восхождения на Хан Тенгри - здесь!

Глубоко в сердце Тянь-Шаня, на скрещении границ Китая, Казахстана и Киргизии бросает дерзкий вызов небу вершина фантастически правильной формы - стройная семикилометровая пирамида Хан-Тенгри... На закате, вершинный купол этой горы отражает багровый свет заходящего солнца. Возможно, именно этому явлению гора обязана своим названием - Кан-Тоо - (Кровавая гора). Другой вариант названия - Хан-Тенгри - переводится с китайского как Властелин Духов...

Впервые о существовании этой горы упоминается в китайских хрониках 6-7 веков. Первые попытки приблизиться к подножию Хан-Тенгри были предприняты в середине 19 века, а первое восхождение совершила советская экспедиция под руководством Михаила Тимофеевича Погребецкого в 1930 году.

Для альпинизма того времени это было событие исключительной важности, открывшее новую эру в истории этого вида спорта. На сегодняшний, день Хан-Тенгри, несмотря на свою труднодоступность и техническую сложность, является исключительно популярным среди альпинистов со всего мира объектом для восхождений.

1.

Не успел вертолёт коснуться колёсами ледника, как пилот гостеприимно распахнул дверь летающей машины, активно приглашая нас побыстрее выметаться в облако поднятой винтом снежной пыли. Вышвырнув наружу рюкзаки, мы плюхнулись на них сверху, и едва успели пригнуть головы - вертолёт взвыл, и, как-то боком, неуклюже оторвался ото льда и ушёл в сторону перевала.

Шум винтов стих и над широким ледником воцарилась нереальная, звенящая тишина - звенящая буквально - где-то еле слышно звенел серебряный колокольчик - тихо, но упорно, крохотный ручеёк начинал свой долгий путь к океану...

Немного в стороне, на боковой морене ледника виднелись слегка присыпанные снегом палатки Базового Лагеря - места, готового на ближайшие три недели стать для нас центром мировой цивилизации, или попросту - домом...

Ну что ж, потоптались мы среди разбросанных рюкзаков, и потащили их в сторону Лагеря. Близко вроде, но чуть шаг ускоришь - и дышать уже нечем - высота, пока не акклиматизируешься, по голове сразу бьёт, безжалостно и злобно, и нету спасения кроме откровенного сопротивления. Высота тебя вниз гонит, а ты вверх лезь, и чьё упрямство упрямее, тот и выиграл, иначе никак.

Базовый Лагерь Северный Иныльчек у подножия Северной Стены Хан-Тенгри - место крайне труднодоступное, всё сообщение с внешним миром осуществляется при помощи вертолёта. На вертушке сюда всё оборудование завозится, питание и горючее, так как кроме дизеля и газа, нечем тут даже кружечку воды согреть.

Сезон здесь короткий, считай только август месяц позволяет относительно безопасно приблизиться к вершине, чей капризный нрав и переменчивое настроение известны на весь альпинистский мир. В течение этого единственного месяца прилетают сюда авантюристы из многих стран, чтобы бросить вызов достойному противнику. В среднем, лагерь за сезон человек 300 пропускает. Из этих трёхсот, удача улыбнётся меньше чем половине, а кому то и не улыбнётся совсем, а даже наоборот.

К нашему прибытию на вытянутой морене стояло уже около полусотни палаток. Потыкались мы по камням, нашли местечко относительно ровное. Вот и наш лагерь. Неподалёку раскинулся чей-то шатёр, явно кухня экспедиционная. Идём знакомиться. Ну и что же вы думаете?! А лица-то - все знакомые! Из Москвы ребята, в прошлом году на поляне Москвина под Пиком Коммунизма тоже рядом лагерями стояли. Велик мир, да тесен, особенно в горах. Несколько человек с горы вернулись, на вершину взошли... Радость в лагере!

Смотришь на лица чёрные, счастливые и сияющие, и завидуешь этому счастью чёрной завистью. Ведь у них уже есть то, чем даже с лучшими друзьями не поделиться. То, что может быть только в абсолютной личной собственности - богатство сказочное, неисчерпаемое - чувство личной победы над Вершиной!

А вот у нас нету пока. Да и кто знает, будет ли, всё ведь от Удачи зависит, а она девчонка ветреная. Вот и сидим мы все вместе, празднуем чужую радость, Горой любуемся. А она - прямо напротив высится - огромная пирамида скальная, с кокетливой прожилкой под вершиной. Северная Стена. А справа - наш гребень, классический маршрут весь как на ладошке, чего тут три недели то, казалось бы, делать?!

Знаете, в горах совершенно невозможно оценить масштаб объектов, которые из-за своей удалённости легко охватываются взглядом, но не дают даже намёка на свои реальные пропорции. Да и оценка размеров изменяется сильно. Вот, например, что у нас в Москве самое высокое? Естественно, башня наша любимая, Останкинская, с которой лапшу всей стране вешают, да ещё и соседним странам достаётся.

Смотришь на неё, и дух уже внизу захватывает. А вот взять эту самую телебашню, и, для примера, к тому же Хан-Тенгри сбоку приставить. Вы потом её с увеличительным стеклом искать будете, и то не сразу заметите. Как былинка она окажется по сравнению с Горой. Вот тебе и оценка на глаз. А гора большой не кажется, глазу зацепиться не за что, вот и пожалуйста, объект неопределённого размера.

На фотографиях, например, сколько людей на горы смотрит, и даже отдалённо не представляет, что нету там величия человеческого, что даже с муравьём человека не сравнить на склоне такого гиганта. Натуральная космическая философия.

Изначально, обдумывая план восхождения на Хан, всё-таки мы планировали лететь на "Юг". Но чужая фраза, случайно попавшая на слух в момент колебания, изменила решение в пользу лагеря "Север". Хотя я и без этого прекрасно понимал, что насколько вариант маршрута с Юга был проще, настолько же он был и опаснее. Там постоянно гибли люди. На Севере они тоже гибли, но в другой пропорции и по другим причинам.

2.

За несколько дней до нашего прилёта в Базовый лагерь, при попытке спуска с пика Чапаева погиб альпинист из Германии. То, что случилось, осталось только между ним и Горой. Он совершил восхождение на пределе своих возможностей, после нескольких дней ожидания погоды. За это время, группа, с которой он поднялся, ушла вниз, отказавшись от штурма. Самый упорный участник решил ещё немного подождать и попытать свои силы в одиночку. Удача мрачно улыбнулась ему, и погода дала шанс на восхождение, но этот шанс оказался ловушкой, а улыбка Удачи - насмешкой. Последние силы пожилого альпиниста (ему было за 60), истощённого долгим пребыванием на большой высоте, ушли на трудный многочасовой штурм семитысячной горы. Обессиленный восхождением, он принял решение спускаться не на южную сторону Хан-Тенгри - откуда он поднимался, а на неизвестную ему Северную сторону.

Как это ни странно звучит, решение было вполне здравым. За те несколько дней, которые он провёл в Штурмовом Лагере, мощные снегопады нагрузили склоны огромным количеством снега, и спуск на Юг стал бы очень рискованным мероприятием. Но оставаться наверху альпинист уже не мог. И в трудных условиях снова испортившейся погоды, он в одиночку попытался подняться на Пик Чапаева, откуда начинался длинный, крутой, но безопасный от лавин путь к жизни. Уже на самой вершине, предельно истощенный, погибающий человек не смог найти ключ к своему спасению - путеводную нить - начало перильной верёвки, закреплённой на вершине. Верёвку занесло снегом, и смертельная ловушка захлопнулась.

Тем временем, сезон восхождений на Хан-Тенгри шёл на убыль – наиболее сильные команды уже отмечали свои успешные восхождения в Базовом лагере, в то время как восходители, переоценившие свои силы, печально снимали и спускали вниз верхние лагеря. Всё меньше народу бродило вдоль туго натянутых и пересыпанных снегом перильных верёвок - они отработали свой сезон.

Так получилось, что в этом году мы приехали немного позже остальных. Однако альпинизм и авантюризм - понятия однокоренные. Почему бы не попробовать там, где не повезло другим? У красотки Удачи настроение постоянно меняется - кто знает, может быть, в этот раз мы окажемся в фаворе?

3.

Знаете, что главное в высотном альпинизме?! Если не знаете, не гадайте. Терпение. Заброска груза в первый лагерь, спуск, ночёвка, снова первый лагерь, ночёвка, спуск, короткий отдых, заброска во второй лагерь... Вот так, очень постепенно мы приближаемся к моменту, когда станет возможным сделать резкий рывок и застать гору врасплох - добраться до ее святого святых - до Вершины.

Через десять дней монотонной тяжёлой работы всё было готово к решающему броску - на высоте 5600 стояла палатка, набитая продуктами и горючим, вторая палатка тоже была там - ждала своего момента, чтобы оказаться в штурмовом лагере 6100 - решающая граница между безопасной высотой и зоной смерти - высоты, где время жизни человека ограничивается несколькими днями.

Отдохнув и промаявшись от скуки два долгих дня в Базовом лагере, сыграв 1000 партий в дурака, зачитав до дыр Плейбой и перезнакомившись со всеми соседями, мы решили больше не откладывать момент истины.

Самое главное решение в альпинизме - это когда внутри принимается жёсткое решение идти до вершины. Сложный психологический трюк, но ощущение решения начинать подъём на вершину – самый ответственный в альпинизме момент. Чуть-чуть допустил колебание или сомнение - все пропало. Не будет ни успеха, ни удачи. Может плохо закончится. Главное - полностью настроится на то, что все силы, вся воля и возможности организма будут собраны в одно усилие - штурм.

Детали - это техника. В мире только ты и Гора, твой противник. Твоё преимущество - умение, опыт, упорство и хитрость. Гора - это стихия, противостоять которой на равных у человека нет возможности. Её нельзя ни побороть ни покорить, это абсурд. Гору можно обхитрить либо заслужить ее уважение. Первое - опасно, второе - невероятно трудно и удаётся единицам.

Вот уже второй день мы на маршруте, этот выход нам нужно продолжать до вершины, на вторую попытку не остаётся времени. Мы переночевали в лагере 5600, нагрузились палаткой и продовольствием на два дня штурма, перевалили вершину соседнего с Хан-Тенгри Пика Чапаева. Потом спустились на седловину Хан Тенгри, немного выше которой разбили Штурмовой лагерь 6300 - холодный, без каких либо намёков на удобства крошечный пятачок между скал, где с трудом умещается несколько палаток. Отсюда дорога только вверх - по крутым скалам гребня, к вершине, которая вроде бы стала ближе, но на самом деле всё так же недоступна, как и с самого низа, из Базового Лагеря.

4.

За час до будильника я проснулся от скрежета камней под чьими то кошками. Краешком глаза выглянул из узенькой дырочки размером с три копейки - капюшон спальника был туго затянут, в палатке стоял откровенный реальный дубак. Рассветало. Извернувшись змеёй в спальнике я посмотрел на часы - 6 утра.. Кого понесло в такую рань, когда воздух ещё звенит от ночной стужи?!

- Эй, с добрым утром!

- Don't speak Russian...

Это были двое иранцев, которые, несмотря на нешуточный ночной мороз, вышли из лагеря на Седле до рассвета - поступок вполне самоотверженный, принимая во внимание, что столбик термометра опустился в эту ночь ниже -30...

Но пример заразителен. Полежав еще минут пятнадцать в спальнике, я решил тоже начать сборы. Но решить это одно... При попытке вылезти из спальника меня чуть не завалило обвалом инея, толстым слоем намерзшего за ночь на стенках палатки. Причём, как водится, самый большой кусок естественно попал за шиворот, после чего исчезли последние остатки сонливости.

Злобно попихав локтём напарника, я получил в ответ из наглухо затянутого пухового кокона категорическое заявление, что никуда сегодня он не пойдёт, и вообще чего он там наверху забыл... Настаивать бесполезно, решение принимает каждый сам за себя.

Без особого аппетита я на скорую руку позавтракал курагой и еле тёплым чаем из термоса, натянул пуховые штаны, ботинки, свернул и убрал спальник - чтобы не вымок, когда солнце, выйдя из-за вершины, пригреет палатку, и иней внутри начнёт таять. Потом аккуратно расстегнул заиндевевшую молнию. Поток морозного воздуха ударил в лицо. По сравнению с температурой на улице, -10 в палатке оказались просто курортом. Пока вылезал из палатки и застёгивал кошки, к лагерю поднялась ещё одна двойка, на этот раз французы.

Они шли с разрывом в сотню метров, довольно быстрым темпом, и вскоре уверенно скрылись из виду среди хаоса скал гребня. Чувство национальной гордости было последней каплей, которой не доставало, чтобы совершить усилие, пристегнуть к лохматой верёвке жумар и начать подъём.

Чёрная громада вершины над головой озарилась сиянием солнечного нимба - солнце восходило с противоположной стороны горы, и про то, чтобы погреться в его лучах хотя бы до полудня, можно было даже и не думать. Бормоча про себя слова заевшей в голове глупой песенки, я неторопливо двигал жумар по верёвке и переставлял тяжёлые, как у водолаза ботинки. Шагов по пять, не больше, пока организм не проснётся и не адаптируется к нагрузке. Пять шагов. Подышали. Ещё пять. И так далее. Вскоре, действительно, стало легче. Пропала надобность в передышках, просто размеренный неторопливый шаг.

Ага, а вот и французики. Один сидит, голову в колени упёр, плохо человеку. Попинал его, разбудил. Объяснил, что спать надо внизу, тут не то место. Француз кивал головой и, похоже, не очень вслушивался в мои слова. Ладно, у него напарник выше на горе, ничего страшного, в крайнем случае, на спуске подберём.

Иду дальше потихоньку. Некоторое время спустя, вижу второго лягушатника. Даже смешно стало, вот уж точно высота мозг убивает. Висит себе француз на почти перетёртой верёвке на отвесной скале, под карнизом скальным, царапает камень кошками, болтается. А зачем туда полез, даже объяснить не может.

Дело в том, что с пологой тропинки сбросило ветром верёвки на скалы справа, надо было просто перебросить их обратно и идти себе спокойно, а этот горе-альпинист зачем то в лоб полез... Ну что ж, пришлось выручать интуриста. Спустился он, верёвочку перекинул, меня пропустил - улыбается, благодарит. Чудак, но добрый. Дал я ему за это из моего термоса глотнуть - надо заботиться о ближних, за это нам бог помогает.

А гребень всё круче становится, наверху видно начало кулуара Погребецкого - там надо резко вправо уходить. Потом гребень переходит в отвесные скалы вершинной башни, не пролезть там, а справа ледник более пологий, и подняться по нему можно почти до самой верхушки скал.

Погода, судя по всем признакам, давала, может и не 100%, но всё же, довольно высокий шанс на успешное восхождение. Горизонт ясный, но кое-где начинали собираться небольшие вытянутые облачка – нехороший признак.

5.

Невероятно длинный снежный купол вершины начался сразу после выхода со скал. Шесть часов непрерывной ходьбы, плюс высота семь километров - двигаться откровенно не хочется, накатывает сонливость и апатия.

До вершины осталось каких-то сто метров, и, несмотря на совершенно испортившуюся погоду, до успеха - всего несколько шагов. К моменту, когда среди белой мглы замаячило нечто, странностью формы выразительно выделяющееся на фоне сурового высокогорного пейзажа, прошло не меньше часа.

Наполовину засыпанная снегом геодезическая триангуляция, обвешанная лоскутками и обрывками флажков. Вершина. Не видать ни зги. Метёт. Моральных и физических сил осталось лишь на одно переживание - радость, что нескончаемый подъём закончился, теперь только вниз, там и порадуемся более основательно.

...Придерживаюсь варежкой за перила - нить Ариадны - отпустишь и всё - навсегда останешься в белой круговерти. Ни следов, ни даже намёков на какие-либо ориентиры нет вокруг, только плотный поток пурги порывами бросается на грудь, обратно гонит. Но нет, у меня дорога теперь только вниз, туда, где на уже не смертельной высоте пристроилась на камнях жёлтенькая палаточка, а в ней - спальник тёплый, чай горячий и Серёга, друг верный. Сожрал, небось, за целый день все продукты, в спальник залез, и даже о чае для меня не позаботится...

Но ведь не на мелкой бытовухе, в конце концов, основана крепкая мужская дружба! А чаёк я и сам себе сделаю, не впервой...

Ближе к скалам плотность снежного потока падает, и я вижу, что на снежный купол выкарабкивается один из французов, который первым шёл. Вот упрямый же человек, будет наверно ему за это награда. Хотя и поработать придётся – я тоже, когда сюда вылез, думал, что вершина рядом...

Перекинулись парой слов, на большее сил не хватило. Он меня с горой поздравил, а я ему удачи пожелал. Хотя уже мало что может измениться - если он сюда дошёл, то к вершине уже на клыках поползёт, слишком велика ставка в игре. А я, с лёгкостью на душе и дикой усталостью в теле, продолжаю спускаться.

Верёвка жжет рукавицы, но встёгивать восьмёрку нет никакого желания - пропихивать разлохмаченную и обледеневшую петлю в спусковое устройство уже за пределами возможностей. На всякий случай карабином пристёгиваюсь, чтобы совсем вниз не улететь. Бегом, быстрее вниз, к жизни и теплу. Цепляясь за верёвку, в считанные минуты скатываюсь к началу кулуара. Вот чудно, когда я на подъёме здесь отдыхал, казалось что до вершины совсем немного...

Но что это?! Среди камней показалась голова в каске, и на ледовую площадку вскарабкался иранец. А я-то уже и думать про них перестал, они совсем плохо утром шли, без шансов. Впрочем, шансов у них не прибавилось и теперь. Приглядевшись, я убедился, что оба идут уже даже не на последних силах, а полностью без них, на одной воле... Вот, ведь, черти.

Ребята упали на лёд и тяжело дышали, говорить не было сил. И тут я увидел то, от чего сам не на шутку испугался. У одного иранца не было кошки на одном из ботинок. Потерял, наверно. Безумцы, они всё равно продолжали восхождение. Без кошки тут как без ноги, а на спуске ещё хуже. Начинаю им объяснять ситуацию - что погода портится, время уже позднее, до вершины очень далеко. И ОДИН ИЗ ВАС БЕЗ КОШКИ!!! Бесполезно. На окаменевших лицах решение идти до конца, чего бы это ни стоило. Два еле живых безумных покойника. Я был последним, кто видел этих ребят. Они не спустились ни в этот день, ни на следующий. Их так и не нашли.

Мои пессимистичные прогнозы не сбылись - в палатке на 6300 сидел Серёга и готовил чай. За целый день безделья он отдохнул и набрался сил - про меня этого сказать нельзя было никак - даже поздороваться толком не смог, и, только сняв кошки, я влез в нирвану пухового спальника, откуда в ближайшие несколько часов меня было не выманить даже всеми чудесами мира!

Наша группа была последней, совершившей восхождение в этом сезоне. Миновав пустые промежуточные лагеря, без проблем спустились в опустевший Базовый лагерь. Тут остался только персонал, гиды, и несколько запозднившихся альпинистов, ожидающих следующий борт.

Одиноко желтела на морене базовая палатка, в которой нас дожидались немудрёные, но всё же долгожданные, приготовленные для самих себя подарки - несколько банок пива, банальная, но такая желанная сушёная вобла и журнал Плейбой... Что ещё надо уставшим победителям?!

6.

Через два дня мы уже пугали чернотой ужасного высотного загара официанток в лучшем ресторане Алма-Аты. Города - где пёстрым узором удивительно гармонично сплелись азиатская жара, прохлада тенистых скверов, свежесть фонтанов и сияющие улыбки самых красивых в мире девчонок (после трёх недель общения с горами сложно выразиться иначе).

А близкие горы над городом хмурились грозовыми облаками. Но это уже не имело значения. Важно было другое.

Мы увозим с собою гору... Банальное, чуть-чуть неловкое чувство собственности. И гордость. По несущественному, несуществующему поводу... Подумаешь, где-то побывали, что с того?! Но ощущение внутреннего обогащения и радости победы преобладает. И пусть победа только над собой, а всё богатство внутри, и не стоит ломаного гроша... Зато теперь у нас есть Гора. Совершенно по-другому начинаешь относиться к горе, если побывал на её вершине...

Руководитель восхождения, автор текста и фотографий - Алексей Трубачёв

MCS EDIT 2023